В СССР довольно заметным элементом пропаганды были рассуждения в духе:

"Немцы — народ великой культуры, а докатились до такого... как мог народ Моцарта, Бетховена, Гете, Шиллера и далее по списку совершить то, что совершил во Вторую Мировую войну". 

Соответственно, с этого места демонстрировались удивление и возмущение тем, как народ великой культуры повел себя неподобающим, по оценке советских пропагандистов, образом.

Тут что интересно. Вся эта пропаганда имеет смысл только в одном случае.

А именно — советская пропаганда предполагала такую конструкцию сознания, когда принадлежность к высокой культуре автоматически равна неспособности к каким-то насильственным действиям в отношении других по собственной инициативе.

Или говоря проще, силлогизм в духе:

- Моцарта слушают только своего рода "толстовцы", отказавшиеся от насильственных действий в отношении других по своей инициативе;

- Имярек слушает Моцарт;

- Следовательно, имярек должен быть едва ли не пацифистом и уж ни в коем случае не предпринимать по своей инициативе (а не в качестве реакции) каких-либо насильственных действий.

Насколько я понимаю, в западных культурах подобные ментальные конструкции как раз не присутствовали, а все было наоборот. Утрируя, из факта того, что имярек слушает Моцарта, постулировалось его культурное превосходство и вытекающее отсюда "бремя белого человека", право на преобладание.