Неделю назад довелось давать интервью каналу tv.km.ru. Разговор, правда, в основном свелся к проблемам современной армии, и пришлось говорить достаточно очевидные вещи (я-то думал, что темой будет “профильная” для меня - судьба российского служилого слоя), но едва ли можно сетовать, что интерес к настоящему гораздо выше, чем к прошлому. Чем был приятно удивлен – так это осведомленностью ведущего, оказавшегося свободным от распространенного заблуждения будто офицерский корпус после 1917 года “разделился” и половина “перешла на сторону большевиков”. Потому что таковое заблуждение (вплоть до того, что у красных их было чуть ли не больше, чем у белых) носит практически всеобщий характер, причем не только в нац.-большевистской среде (где фантастика подобного рода является краеугольным камнем самого “учения”), но и среди лиц большевикам не сочувствующих. Встречал такое даже и в единственном приличном из школьных учебников начала 90-х, и в публицистике попавшего одно время во властные круги совсем несоветского историка.
"Был жаркий июньский день 1920 года. Солнце безжалостно палило на плоские степи Северной Таврии. Куда ни взглянешь, прозрачные волны горячего воздуха колыхались над покрытой бахчами равниной, точно свежий бриз щекотал волнующуюся поверхность моря. Но не было и следа какого-либо ветерка.
Село Михайловка. Огромное село, растянувшееся на много вёрст и населённое многими тысячами жителей. Пустынная, загаженная и облупившаяся железнодорожная станция за несколько вёрст от села. Три морских офицера, приписанные к одному из знаменитых «цветных» полков Добровольческой армии, ждут вечернего поезда, чтобы попасть в свой полк.
В ХХ веке русский народ и другие народы России, русские православные христиане и представители инославных вероисповеданий пережили собственную демографическую, социальную и нравственную Катастрофу, характер и последствия которой до сих пор неосознанны в российском обществе. В начале ХХ столетия авторы-составители статистического «Русского календаря на 1905 г. Алексея Суворина» проанализировали рост населения Российской империи в период с 1722 по 1900 годы. Они высказали предположение, в соответствии с которым, если «Россия ничего не потеряет и ничего не приобретет» по сравнению с ситуацией, сложившейся на 1900 год, то в 1910 году ее население составит 155 млн. (в реальности оказалось более 156,5 млн.), в 1930 году – 200 млн. (в реальности численность населения СССР составила 157,4 млн.), в 1985 году – 400 млн. человек (в 1990 численность населения СССР достигла лишь 290 млн.) [1].
Начавшаяся на сайте «Русский обозреватель» дискуссия о необходимости декоммунизации России, инициированная заявлением и.о. секретаря по взаимоотношениям церкви и общества Отдела внешних церковных связей Московского патриархата не могла остаться без представления стороны поддерживающей разумные предложения о декоммунизации и я решил взять на себя эту обязанность и высказать доводы сторонников декоммунизации, тем более что позиция ее противников уже оказалась представлена в статье А. Дюкова. Я не буду рассуждать о преступлениях коммунистической власти против русского народа, эти преступления очевидны и повлекли огромный и невосполнимый для русских ущерб. Не стану я говорить и о достижениях СССР - они были, спорить с этим фактом бесполезно.
«Стояло безвременье, эпоха между двумя войнами и двумя революциями, - тягостное десятилетие от седьмого до семнадцатого года, а именно самая тяжкая его половина. Столыпина уже не было, но столыпинский дух еще был силен; общественные движения подавлены, лучшие надежды обесценены, воспоминания недавнего прошлого звучали далёкой легендой. Прокатились и разошлись грязной пеной волны порнографии и пинкертоновщины, лиг любви и клубов самоубийц. Казалось, впереди ничего нет и быть не может – тусклая, беспросветная мгла, гнилой туман, в котором все светы как бы гасли, а контуры сливались в общее пятно. И этот туман медленно и властно окутывал всю Россию, столицы и провинции, верхи общества и самый народ. Не во что было верить, нечего ждать и не хотелось ни думать, ни действовать, ни бороться – жить день за днём, отдаваясь течению», - таким был Петербург накануне грозных событий.[1]